Дудин В.А. КРЕСТЬЯНСКИЕ ПРОМЫСЛЫ в Солигаличском уезде.

В 60-90-е годы XIX в. на территории Тотемского и Солигаличского уездов, как и в России в целом, произошли большие изменения в экономической, социальной в духовной сферах жизни. Важную роль в этом сыграла отмена крепостного права.

Особенность проведения реформы 1861 года состояла в крайне неудовлетворительной обеспеченности крестьян землей. Крестьянское хозяйство, лишенное, в большинстве своем, пахотных земель, лесов, лугов, выгонов и других жизненно необходимых угодий, обремененное платежами и повинностями, приходило в упадок. Частые недороды, отразившиеся в официальной статистике, свидетельствовали о том, что основным источником существования крестьян являлось не только хлебопашество, но и кустарные промыслы.

Большинство кустарных промыслов Солигаличского края возникло до 60-х годов XIX века. В основном, ремесленный характер носили синильный (окраска домашних тканей), портняжный, овчинный и некоторые другие промыслы, причем одна часть ремесленников работала на месте, другая уходила в отход, т.е. за пределы края. В ряде случаев мелкие промышленники соединяли в себе функции ремесленников и кустарей. К числу последних относились сапожники, валяльщики, маслобойщики и некоторые другие.

Однако, в отличие от других крестьян Солигаличского уезда, значительное количество крестьян Великовской волости оставались дома, не уходили на заработки в другие места и благоустраивали жизнь в родных краях. Поэтому многие крестьяне в то время могли выполнять различные бытовые изделия необходимые для их существования. Каждая деревня Великовской волости имела свой основной кустарный промысел. Так, в Прокошеве занимались бондарным промыслом и производством гармоний, в Пуховицине, Васильеве, Макарове – столярным, в Германове Починке – смолокуренным, Харитонове Починке – корзиночным, Малом Токарёве – кузнечным, Большом Токарёве – маслобойным, Соболеве – дублением овчин, Великове – производством колёс.

Горшки и посуда, изготовленная И.В. Серогодским из Германова Починка, И.В. Серогодским из Прокошева и П.Г. Морозовым из Большого Токарёва всегда имели большой успех.

Выделывали простую, низкосортную чернобурую посуду, которую продавали не только в волости, но и за её пределами: в Тотемском и Солигаличском уездах. Большой спрос был на корчаги и полукубы, их покупали дегтярные заводы и частники, осуществляющие выгонку дегтя. Стоимость корчаг и полукубов составляла от 40 до 50 копеек за штуку, а производительность от 2 до 3 корчаг в день. Работа выполнялась в русской печи жилых помещений.

До 1910 года почти все совежане занимались смоляным и дегтярным промыслом. Основным материалом для производства этого промысла являлась береста. Ни одна телега, ни одни сапоги и конская упряжь не обходились без дегтя. Лучший деготь получался из бересты. Телеги не скрипели, сапоги долго служили и не промокали, а конская упряжь не замерзала на морозе. Запах дегтя известен многим, ихтиоловая мазь содержит березовый деготь. Деготь обладает лечебным, противовоспалительным действием. В последствие с установлением строго контроля за хозяйственной деятельностью в казённых и частных лесах, добыча бересты сделалась более затруднительной, а с падением цены на дёготь занятие таким промыслом стало и не выгодным. Но ещё долгое время совежане продолжали изготавливать дёготь для личных целей.

Выгонка дёгтя осуществлялась ранней весной и летом, вне полевых работ. Паровой и без смолевой дёготь изготовлялся только из бересты при выгонке в кубах, колёсный деготь из смеси бересты и щепы (мелко нарубленные смолевые пни), при выгонке в корчагах. Смола приготавливалась из еловых и сосновых смоляных пней. При выгонке в корчагах, выход дегтя колёсного, был выше на 15 фунтов, чем при выгонке в кубах без смолевого дегтя.

Что же, из себя, представляли корчаги и полукубы.

Корчаги, это большие глиняные цилиндры с толстыми стенками, высотой в 5 четвертей и диаметром в средней части 2,5 четверти. Вверху диаметр цилиндра постепенно уменьшался. На одном конце цилиндра имелось дно, а на другом входное отверстие. Наружную поверхность корчаги на время выгонки дёгтя обмазывали глиной, и она становилась бороздчатой.

Полукубы, это те же корчаги с той лишь разницей, что на дне куба сбоку имелось отверстие, а диаметр входного отверстия был меньше, чем у корчаги.

Выход парового дёгтя из семи пудов бересты достигал 2-х пудов 15 фунтов, а колёсного из смеси, состоящей из двух пудов бересты и полвоза смолья от 2-х до 3-х пудов. На выгонку дёгтя требовались дрова в количестве от четверти до половины воза телеги (10 возов – 1 куб. саж.). Такое количество дёгтя производилось в два выхода, для каждого из которых требовалось до 12 часов времени.

Стоимость бересты колебалась от 15 до 20 копеек за пуд, сажени дров от 1 до 1,5 рублей, смолья – 1 рубль за воз. При этом рыночная цена парового дёгтя достигала до 2 рублей, а колесного до 1 рубля 20 копеек за пуд.

Дегтярные заводы имелись в Большом Токарёве у Петра Савельева и Павла Григорьевича Морозова, в Германове Починке у Дмитрия Тимофеевича Дедюхина и в Прокошеве у Ивана Васильевича Серогодского. В Германове Починке выгонка дёгтя осуществлялась в кубах, в других деревнях в корчагах. На каждом дегтярном заводе, в зависимости от обстоятельств, можно было изготовить дегтя от 10 до 50 пудов и более в год.

Завод, на котором производилась выгонка дёгтя в кубах, представлял из себя сарай, в котором была поставлена кирпичная печь со сводом. В своде имелись щели около двух — трех вершков, в количестве, соответствующем числу промежутков между кубами. На своде, поперек печи, ставились с небольшим уклоном пять полукубов, промежутки между которыми с боков и сверху замазывались глиной. При этом вверху оставляли шесть отверстий (по 2 отверстия на обоих концах и два отверстия с наружной стороны между средними кубами) для регулирования тепла путём закрывания их кирпичами. Вся печь сверху засыпалась тонким слоем земли.

После набивки кубов материалом, отверстия закрывали железными заслонами, замазывали глиной и засыпали землёй, которая удерживалась укрепленной сбоку доской. Отверстия в дне полукубов посредством парубков (железных труб) были соединены деревянными, поставленными на фундамент, трубами, по которым дёготь стекал в жёлоб и дальше в посуду.

Хороших столярных мастеров в волости было немного. Столяры работали вне полевых работ, и заработок их составлял от 80 до 120 рублей в год. Один такой мастер из деревни Макарово даже имел профессиональное образование – он окончил Григорьевецкое ремесленное училище, находившееся рядом с селом Корцовым. Мастер зарабатывал не менее 150 – 200 рублей в год.

У совежан также было распространено плетение из щепы (дранки), бересты и лыка. Этим делом занимались около шестой части взрослого населения. Из щепы плели большие кузова для ношения сена, а поменьше для домашнего хозяйства. Свой товар они сбывали не только в волости, но и на базарах Солигалича и Тотьмы. В день мастер мог изготовить 2 – 3 кузова стоимостью от 15 до 25 копеек, каждый.

Большой спрос имели лапти, пестеры (кузов с крышкой, который надевался на плечи, как ранец, для ношения ягод, грибов, продуктов), бураки, хлебницы, крошни (гнутые из прутьев носилки, надеваемые на плечи для ношения более объемистых предметов), солонки, брусочницы, вёдра для черпания воды из колодца, изделия для ручной клади – корзины, которые до сих пор сохранили своё хозяйственное значение. Плетушка или плетёнка (набирушка) были очень распространенными. Крестьяне в старину при сборе грибов и ягод пользовались берестяной «плетушкой» с ручкой в форме полупестера, но круглым дном, а ещё ранее – преимущественно лукошком, средняя часть его плелась тоже из бересты и расписывалась растительным орнаментом.

Одним из лучших в волости мастеров по изготовлению корзин был крестьянин Василий Трофимович Дудин из деревни Лихотинка. Стоимость пестера определялась в сумме от 50 копеек до 1 рубля, крошней от 60 до 80 копеек, корзинки от 40 до 50 копеек. Бураком пользовались женщины во время сенокоса, жат­вы и других работ, клали в него творог, простоквашу, а зимой мёд и топлёное масло.

Как лёгкий, прочный и водонепроницаемый материал, береста нашла применение у крестьян, связанных с работой в лесу, у людей, вынужденных преодолевать пешком большие расстояния. Лесной промысел и жизнь при болотах вызвали появление берестяных болотных сапог. Одни плелись в виде полусапожек, другие — с цельным высоким голенищем. Это делалось для того, чтобы не поранить ноги об кочки, лом и валежник.
В строительстве бересту использовали в качестве изоляторов от сырости. Благодаря водонепроницаемости и антисептическим свойствам береста предохраняла от гниения. Нижние венцы деревянного сруба, подоконники, перекрытия дольше служили, если между деталями конструкции прокладывали бересту.
Прочно вошла береста в «мир детства» в виде игрушек. У каждого младенца были берестяные погремушки — шаркунки. Они служили шумящим оберегом и развивали мышление. В дальнейшем его окружали плетеные из бересты игрушки в виде животных, людей, предметов быта. Простейшие игрушки: мячики, лодочки и другие — ребенок мог сделать сам. Бересту использовали для изготовления музыкальных инструментов: пастушьих рожков и жалеек. Изготавливали даже переносную берестяную колыбель.

Изделия из дерева, бересты, лыка и луба были предметами торгового обмена на всех ярмарках наряду с калачами, мёдом, холстами, скобяным товаром, одеждой и прочей рухлядью, не говоря уже о ступнях и лаптях. Они имели профессионалов – мастеров, откуда и пошли названия лапотников, лошкарей, решетников, лубенников и т.п.

У совежан были и свои красильщики. Такие мастера распределялись на две категории. Одни работали в волости, преимущественно красили пряжу и холщевые покрытия для полушубка в тёмно — синий цвет кубовой краской (синяя краска – В.Д.), для придания ему прочности. Из десяти местных красильщиков, которые занимались этим делом, работал круглый год только один Александр Михайлов из деревни Макарово. У него была своя мастерская в специальном отделении жилой избы.

Другие трудились на территории Солигаличского уезда, где и снимали квартиры для жилья. В зависимости от обстоятельств, красильщики могли выполнять плотничные, портняжные и сапого-катальные работы. Они также могли копать колодцы, возить лес, дрова, выполнять многое другое, лишь бы работа была выгодной. Красильщики начинали свою работу около 14 ноября и заканчивали к полевому сезону. Покраска пряжи оценивалась в сумму от 10 до 15 копеек с одного фунта пряжи, холстины – 3 копейки с аршина. Заработок мог составить в среднем от 50 до 100 рублей в год.

Каталей или валяльщиков на Совеге было 11 человек, и все они трудились в пределах Великовской волости. Работали в собственных или нанятых избах, или избах тех крестьян, которым валяют сапоги. Заработок каталей был не высокий (от 30 до 100 руб. в год) и зависел от количества людей, участвующих в этом деле, и от продолжительности рабочего дня.

Работа каталей начиналась с октября и до марта. Оплата за труд производилась от веса шерсти, ушедшей на сапоги – около 20 копеек за фунт. Каталь с тремя помощниками мог изготовить 2 – 3 пары сапог в день. Кроме валенок изготавливали стельки, потники и калачи (подкладка для хомута). Подручные мастеров – каталей получали за труд от 1 до 3 рублей в неделю и находились на довольствии хозяина.

В волости были и свои портные (9 мужчин и 3 женщины). Одни из них, как и красильщики работали в волости, другие уходили за её пределы и возвращались домой к весенним полевым работам. Заработок их не превышал 15 – 18 рублей в месяц и доходил до 90 и более рублей за сезон.

Был развит также бондарный и колёсный кустарный промысел. Всего на Совеге выполняли эту работу шесть бондарей и шесть колесников и естественно они не могли полностью удовлетворить потребности крестьян Великовской волости. Из приготовленного материала бондарь мог изготовить две восьми ведёрные и три четырёх ведёрные кадки в день. Заработок бондаря составлял от 10 до 70 рублей за сезон.

Три кузницы (одна в Великове и две в Малом Токарёве) могли выполнить любой бытовой заказ совежанина: дверные ручки, замки, полозья для саней, ухват для печи и прочее.

Изготовление гармоней тоже приносило определенный доход совежанам. Лучшими мастерами в изготовлении и ремонте гармоней были жители деревни Прокошева. Доход от этого занятия приносил им от 50 до 90 рублей за сезон.

Выделкой овчины занимались только три жителя деревень Макарова и Соболева. Выделка оценивалась от 14 до 15 копеек с одной овчины. За сезон мастер выделывал от 600 до 800 овчин и мог заработать от 80 до 100 рублей.

Плотники (19 человек) и пильщики (98 человек) в зависимости от условий и времени года, выполняли и другие работы. Их заработок составлял от 50 до 100 рублей в год.

Сапожный промысел (9 человек) служил в основном для удовлетворения нужды населения волости. Исключение составляли сапожники Николай и Иван Михайловичи Серогодские из деревни Макарово. Они работали почти круглый год, держали подмастерьев и выполняли заказы не только по ремонту, но и по изготовлению обуви. Такое занятие давало доход сапожникам от 25 до 45 рублей в месяц.

Охотничьим промыслом на Совеге занимались около 120 человек практически круглый год, кроме января и февраля, когда осуществлялась заготовка леса. При охоте на рябчика, тетерева, глухаря, куропатку, утку, зайца, белку, куницу, рысь, выдру, барсука, хоря, горностая, медведя, лося, оленя и других обитателей леса применяли ружья и различные капканы. Вся добыча реализовывалась через местных крестьян – скупщиков, которых в волости было три, (по одному в Большом и Малом Токарёве и один в Великове) и лавочников, выполнявших ту же роль. Мясо утки и зайца шло исключительно в пищу самим охотникам, или продавалось соседям. Шкуру и мясо медведей обычно продавали приезжим скупщикам. Всю охотничью добычу увозили вологодские, галичские и кавернинские (Макарьевский уезд) торговцы – скупщики. Цены на дичь и зверей зависели не только от рынка, но и от температуры воздуха. Чем ниже температура воздуха, тем цена выше и наоборот. В 1912 году стоимость одного рябчика колебалась от 30 до 35 коп., а в замороженном виде от 40 до 70 коп. Глухарь стоил 30-40 коп., белка 10-25 коп., куница 10-15 руб., лисица 15-18 руб., рысь 15-20 руб., выдра 15 руб., барсук и хорь до 1,5 рублей, горностай от одного до трех рублей. Мясо и шкура медведя стоили 15 руб. за пуд, лосиная шкура от 5 до 16 руб., а оленья от 5 до 6 руб., мясо лося и оленя от 2 до 2,5 руб. за пуд. Доход охотников составлял от 200 до 250 рублей в год.
Однако самой основной статьею дохода в зимнее время являлась заготовка леса, которая, несмотря на тяжесть такого труда, всё же служила поддержкой в удовлетворении потребностей совежанина. Но об этом будет сказано в другой статье.

О развитии кустарных промыслов на Совеге рассказывала в июле 1994 года основатель школьного музея, педагог-ветеран Серафима Ивановна Морозова:

«…В начале 20 века на Совеге были развиты различные промыслы и ремесла. Славились совежские кровельщики, пильщики, дегтекуры, печники, столяры, плотники, катали, кузнецы, корзинщики, бондари, землекопы (копали колодцы), портные и т.д.

Один из них Дмитрий Тимофеевич Дедюхин был дегтекуром и печником. Свое ремесло передал сыну Петру Дмитриевичу. Старожилы помнят, как он изготавливал свой знаменитый довольно – таки прочный кирпич. Широкий ящик частично наполнял глиной, добавлял немного воды. Все это долго месил (помогали дети) ногами и лопатой, добавлял песок. Затем раскладывал в формочки, тщательно просушивал, после чего обжигал на кирпичном заводе, оборудованном им же, так и получались кирпичи, из которых Петр Дмитриевич искусно выкладывал русские печи. А если у кого-то дымила печь, осмотрев, моментально находил причину и устранял неполадку, даже если печь первоначально и не он выкладывал. Из глины он делал кирпичи и горшки. Тщательно просушивал, и потом на том же кирпичном заводе обжигал, чтобы они стали красными.

А ещё он умел гнать дёготь. Бересту набивал в корчаги, под действием огня она топилась, и из корчаги в отверстие вытекал струйкой чёрный дёготь, которым смазывали колеса, кожаную обувь и даже лечили раны, чесотку. А из отходов бересты делал вар, которым натирали льняные нитки (дратву), и им подшивали валенки. За варом к нему приходили со всех концов Совеги. Петр Дмитриевич гнал и смолу из еловых и сосновых пней. Заготавливал он их вместе с детьми в лесу, отпиливал от деревьев, которые уронило ветром. Дома их мелко колол и набивал в корчаги. Топил печи на дегтярном заводе, и под воздействием тепла вытекала смола, которая шла на смазку колёс, на изготовление вара. При всех прочих занятиях он был и хлебопашцем. Имел большую семью, добротный дом с двумя избами.

Ещё один самородок: Алексей Власьевич Дудин. Родился он в 1873 году в Германове Починке. От двух жён в семье у них родилось 23 ребенка, в живых осталось восемь. Он умел делать всё и имел столько профессий, что их все не перечислишь: плотник, столяр, печник, сапожник, кузнец, слесарь, часовщик. А.В. Дудин ремонтировал швейные машинки, ружья, косилки, молотилки, веялки; изготавливал и ремонтировал гармошки – шуянки, балаговки, тальянки, немки. Делал ветряные мельницы не только на Совеге, но и за её пределами.

У себя на сарае имел ручную мельницу. Первый вмонтировал в часы механизм, благодаря которому они показывали число следующего дня: колёса из жести разделил на 30 частей, а на 31-й сделал передатчик к часовому механизму, и в 12 часов ночи происходил переход от одного числа к другому».

Коренной совежанин, ветеран педагогического труда Александр Филаретович Дудин в апреле 1999 года рассказывал следующее:
«…В былые времена климат был более континентальным. Лета были очень жаркими, а зимой лютый холод вынуждал людей надевать соответствующую одежду. Так, на Совеге, к примеру, были распространены шубные пиджаки и женские шубки. А если мужик собирался в дальнюю дорогу, в райцентр, или на дальние луга за сеном, то обязательно наденет кроме шубного пиджака, ещё и шубный тулуп. Тут уж никакой мороз не прошибёт. Указанную одежду совежане не в магазине покупали, а изготовляли сами. На Совеге были умельцы выделывать овчины и шить из них шубняки. Самым известным мастером по пошиву такой одежды был Андрей Владимирович Попов из деревни Соболево. Чуть позже этим ремеслом занимался его односельчанин Михаил Иванович Попов.
Из шкур крупного рогатого скота выделывали кожу для пошива сапог. Выделываем кожи занимались Владимир Афинодорович Дудин, Александр Дмитриевич Дудин, Филарет Евгеньевич Дудин (мой отец), в деревне Букино Михаил Алексеевич Завьялов, в деревне Соболеве – Михаил Львович Серогодский, в Великове – Александр Дмитриевич Дудин, в этой же деревне шил кожаные сандалии Василий Иванович Дудин (Сивирёнок), в Макарове сапожничал Иван Михайлович Серогодский. Сапоги на Совеге носили с большой бережливостью. В обычные будничные дни в качестве обуви, как и по всей матушке-России, были распространены лапти из берёзовой бересты, да ещё шоптаники по форме, как лапти, но сплетённые из паклевых (на кудели) бечёвок. Сплести лапти считалось делом мудрёным. Но, передавая друг другу умение, многие мужики сами себе изготавливали эту обувку.
Катались и валенки на Совеге. Были как местные катали, так и прихожие из Толшмы. Ремеслом каталя овладели в деревне Германов Починок Николай Александрович Серогодский (Ступа) и Никандр Никандрович Серогодский (Каныш). В Малом Токарёве – Никандр Иларьевич Завьялов. Валеную обувь, также как и кожаную, большей частью носили в праздничные дни. Сейчас, между прочим, шубняки, яловые сапоги – вещи редкие. Настоящих сапожников нет. Подшить валенки – проблема, нет дратвы, которую делают из льняных ниток. А льном почему–то у нас занимаются не очень охотно…».

Русская народная резьба и роспись по дереву.

Лиственницу, сосну, ель, березу, клен и многие другие породы деревьев человек с давних времен использовал для изготовления всего, что было необходимо в его быту. Из дерева рубили жилище и все хозяйственные постройки вокруг дома, воздвигали храмы, сооружали лодки, делали мебель, почти все орудия труда, мастерили посуду и детские игрушки. Произведениями подлинного большого искусства наполнен был каждый крестьянский дом, который и сам очень часто был прекрасным памятником деревянной архитектуры. Сани и дуги, сундуки и люльки, прялки и швейки, вальки и трепала, ковши и солоницы искусно украшались резьбой и росписью, а избы, нарядно «одетые» резьбой, напоминали сказочные терема.

Особенно нарядно украшали мастера наличники светелочных окон. В резьбе светелочных окон поражает творческая фантазия мастеров: здесь и элементы классической архитектуры, прекрасно вписанные в общую композицию наличника, и сказочные существа, и витые деревянные колонки, и птицы в ореоле лучей солнечных розеток.

Большое место в оформлении фасадов и интерьеров домов занимала роспись. Ее приемы, так же, как и в резьбе, разнообразны. В 19 веке, а часто еще и в первые десятилетия 20 века роспись покрывала почти весь интерьер северной избы. Расписывали голбец (крытая отгородка рядом с печкой, с дверью на лестницу в нижнюю клеть), подпечек со створками (куда прятали ухваты), залавошник для посуды, судницу в несколько створок (которая шла от печки вдоль боковой стены), воронец (балка для полатей), полку для икон в красном углу, входную дверь. А в центре яркой, веселой, расписной избы, тоже украшенная росписью, висела люлька. Дополняли весь этот комплекс росписи стен и мебели расписные сундуки; зимой у входа на специальном выступе лавки вешали хомут, деревянные части которого тоже покрывала роспись; на лавке, освещенная светом из окна, красовалась прялка; на полках над окнами стояла деревянная посуда с росписью.

Из деревянных предметов быта и орудий труда лучше всего сохранилась прялка — предмет, на котором человек издавна делал нитки. Прялка была постоянной принадлежностью быта русской женщины — с юности и до глубокой старости. В ее художественное оформление вложено много душевного тепла. Очень часто прялку делал молодой мастер для своей невесты. Иногда прялка делалась для молодой жены, иногда прославленный и многоопытный мастер украшал прялку в приданое на счастье своей дочери. И в каждую из них чаще всего неизвестный нам мастер вложил частицу своей души художника.

Прялки хранили всю жизнь и передавали как память следующему поколению. Необходимо отметить, что не только для каждой области, но и для каждого района, а иногда даже и для нескольких изолированно расположенных деревень был свой особенный, традиционный, отличающийся от других тип прялки, который бытовал обычно только здесь, на месте. По конструкции прялки можно разделить на сплошные (или корневые), сделанные целиком из корневища и «прямизны» (ствола дерева), и разъемные, состоящие из гребня и донца. На Севере России, в том числе и на Совеге бытовала корневая сплошная прялка. Северную прялку, всегда сделанную из монолитного куска дерева, в разных областях и районах Севера называют по-разному. Так, например, в Вологодской и Архангельской областях чаще всего прялку называют «пресница» или «преслица». На севере Костромской области — «пряха», в Калининской — «копанец», в Ярославской области древнее название прялки — «копыл корченый», но чаще эти прялки называют «теремковыми», «терем», «терематые», «тереманя» и «теремовые». По-разному называют и отдельные части, из которых состоит прялка. Так, например, нижнюю часть прялки, на которой сидит пряха, зовут не только «донцем», а и «гузном», «подгузком», «копылом». Ножку прялки — «стояком» и «столбиком». Верхнюю часть корневой прялки называют «лопастью» или «лопаской», «лопатой», «личиной», «головкой», «пером» и даже иногда «гребнем», как в Поволжье называют вертикальную часть прялки, которая вставлялась в донце.

Тотемская прялка обычно имеет тонкую и высокую ножку, которая несет довольно большую квадратную лопасть с крупными серьгами внизу и широкой сквозной решеткой вместо городков наверху. Трехгранновыемчатой резьбой, в основе узора которой лежала розетка, украшалась не только лопасть и лицевая сторона ножки, а и ее грани. Поверх резьбы тотемские прялки обычно покрывались росписью. Форма тотемской прялки легла в основу прялок многих центров, расположенных вокруг Тотьмы. Близкие по форме, они отличаются характером резного декора. В одних местах при изготовлении прялок большое значение придается форме и завершению лопасти. Прялки Междуреченского района венчает ряд куполообразных городков. На реке Толшме прялки имеют на лопасти всего три крупных городка круглой формы, а в деревнях Совеги это простое завершение превратилось в декоративные завитки подковообразной формы. Вычурную форму этих прялок дополняет яркая роспись, нанесенная по резьбе.

Прялки Совеги — корневые и составные уникальные по своей форме и аналогов в оформлении лопасти среди прялок Тотемского уезда не было. Лопасть небольшая, фигурной формы с затейливыми завитками, расположенными по ее углам, напоминающими стилизованные головки коней; между верхними завитками вырезан пятилепестковый цветок. Ножка высокая, суженная кверху, токарной работы или имитирует ее. Чаще всего узор на лопасти был выполнен серебристой краской, а вся остальная поверхность окрашена в бордовый, коричневый цвета. В центре лопасти на светлом фоне восьмилепестковая розетка, такой же краской были обрамлены лопасть и верхняя часть ножки. Особенная близость формы и резного узора лопастей прялок Толшмы и Совеги, где прекрасно прослеживается эволюция отдельных деталей, объясняется тем, что эти два отдаленных центра издавна были связаны лесными дорогами, правда, трудно проходимыми.

Источники:
1.Материалы для характеристики положения сельского хозяйства в Костромской губернии. К., 1913.
2.Круглова О.В. Русская народная резьба и роспись по дереву. – 1983.
3.Газета «Солигаличские вести» за 1994 и 1999 годы.
4. Соболев Н.Н. Русская народная резьба по дереву. М-Л., Академия,1934.