Дудин В.А. СТРОИТЕЛЬСТВО ДОМОВ НА СОВЕГЕ в XIX-XX вв.
Лиственницу, сосну, ель, березу, осину, клен и многие другие породы деревьев человек с давних времен использовал для изготовления всего, что было необходимо в его быту. Из дерева рубили жилище и все хозяйственные постройки вокруг дома, воздвигали храмы, делали мебель, почти все орудия труда, мастерили посуду и детские игрушки. Это был самый доступный, прочный и легко поддающийся обработке материал. Произведениями подлинного и большого искусства наполнен был каждый крестьянский дом, который и сам очень часто был прекрасным памятником деревянной архитектуры. Статья В.А. Дудина рассказывает о строительстве жилых домов, надворных построек и их проектировании в Великовской волости во второй половине 19-го — первой четв. 20 веков. Только в течение 15 лет на Совеге число жилых домовладений с 397-ми, в 1900 году увеличилось до 533-х, в 1916 году или на 136 домов…
Изба зажиточных крестьян-лесопромышленников в Костромской губернии. Фото: Интернет
В 1912 году Великовская волость по сравнению с другими волостями уезда выделялась активным строительством жилых домов. Постройки делали обширные, крыши покрывались тёсом, а многие даже дранкой. «Крытьё крыш дранкой, — писал уездный агроном Ф.К. Дымовский, — больше и больше распространяется в виду её лёгкости, прочности, обтекаемости и, главное, её дешевизны; такая крыша даёт экономию на 10–15 процентов, против тесовой». Кроме того, благоприятствующим моментом перехода на дранку, являлся недостаток и удорожание строевого тесового леса. Драночный материал всегда имелся под рукой, так как для этой цели годился не только хвойный лес, но и осина. Драночная крыша успешно конкурировала и с соломенной крышей. Главным материалом такой крыши служила ржаная солома, которая тоже очень часто поднималась в цене. Одним из аргументов в преимуществе драночной крыши над соломенной являлось и то, что такая крыша «во всяком случае, была форсистее соломенной».
Чистота улиц и великолепие огромных северных домов сделанных со вкусом приводили к удивлению многих, кто бывал на Совеге.
Постройка каждого домовладельца состояла из двух или трёх соединенных бревенчатых помещений, в которых имелись летнее и зимнее помещения — одно для жилья, другое для скота. Многие жилые строения были двухэтажные. Обязательным для этого был съезд со двора, по которому свободно могла заходить лошадь с сеном или другой поклажей.
Три помещения в постройке планировались различно. У одних скотный двор располагался между помещениями для жилья, у других помещения для жилья располагались рядом, и за ними шёл скотный двор, у третьих строение для летнего и зимнего жилья одно, рядом со скотным двором.
Жилые помещения в большинстве случаев находились на верхнем этаже. Под зимним помещением верхнего этажа имелся теплый хлев для скота. Потребность в двух жилых помещениях объяснялась не только модой строительства новых домов, но и тем, что сруб жилого строения, под которым стоял скот зимой, быстро приходил в негодность.
Размеры строений были различные, всё зависело от вкуса хозяина, но держались приблизительно одни:
— летний жилой дом был размером 9-10 на 9-12-15 аршин;
— зимний 7-8 на 9-10 аршин;
— скотный двор 8-12 на 11-14-16 аршин.
Крестьянское жилье в Костромской губернии. Фото: www.edga.ru.
Средняя высота дома зависела от количества в нём венцов, число которых колебалось от 16 до 19, и достигала 5,7–6,3 аршин. Высота скотного двора составляла 3-4 аршина ширины и 2,5-3 аршина высоты. При строительстве домов средняя толщина брёвен колебалась от 4,4 до 5,4 вершков.
В скотных дворах и находящихся в них мшенных хлевах имелись различных размеров отделения, разгороженные перегородками из жердей, со стоячими и висячими кормушками.
Рядом с домом у каждой семьи стоял амбар и овин с крытой ладонью, баня и сараи.
На верхнем этаже овина был уложен гладкий пол, который, не доходя до стены, оставлял щель для прохождения тепла. Пол промазывался глиной. Над полом на высоте в 0,7 – 1 аршин были устроены из жердей колосники для укладки снопов. На нижнем этаже овина была сделана печь высотой 4-6 вершков размером в одну квадратную сажень. В печи выкладывалось чело со сводом, который был покрыт битым кирпичом, для защиты потолка от случайной искры и огня.
На все существующие селения и вновь устраиваемые составлялись планы «на устройство селений». Такие планы были и на все селения Великовской волости и других волостей. Строительство жилых домов, хозяйственных построек, административных зданий в конце XIX и начале XX веков осуществлялось в соответствии с законами, Высочайше утверждённых 16 июня 1873 года, 17 апреля 1879 года и постановлениями, в развитие указанных законов, губернских земских собраний «об устройстве и распланировании селений».
Составление планов входило в обязанности уездных земских управ, которые должны были на крестьянском сходе каждому домохозяину разъяснить способы планировки будущего расположения улиц селения. Проект плана, составленный уездным землеустроителем, на вновь устраиваемое селение (в результате пожара, переселения), подлежал обсуждению на сельском сходе. В течение одного месяца, со дня предъявления проекта, все будущие домохозяева могли направить в уездную земскую управу свои замечания и предложения. После устранения возникших противоречий уездная управа направляла проект на согласование в губернскую земскую управу. Губернская управа, в случае согласования проекта, представляла план на утверждение губернатору. В противном случае, план возвращался в уездную управу для исправления.
Согласно плану селения должны были устраиваться в одну, две или более улиц, в зависимости от рельефа местности и других признаков. Жилые дома должны были строиться в одну, или несколько линий, образуя правильные, по возможности улицы. Ширина улиц определялась не менее десяти сажень. Если местоположение не позволяло сохранить такую ширину между двух линий строений, то строение осуществлялось с одной только стороны. Надворные постройки устраивались не ближе 6 сажень от жилых построек. Овины, риги и молотильные сараи могли располагаться или на задних концах дворин или на особо отведённых участках вне деревни. В том и другом случае они должны были устраиваться не ближе 20 сажень от надворных построек и не ближе 30 сажень, от жилых построек.
Общественные здания: дома волостных правлений, медицинские пункты, школы, часовня устраивались преимущественно в центре селения (на площадях), но, во всяком случае, не ближе 10 сажень, а пожарные сараи в 6 саженях от прочих крестьянских построек. Бани и кузницы устраивались вне усадеб на берегах водоёмов, не ближе 20 сажень от прочих сельских построек. Новая постройка, не указанная в плане, не могла быть возведена в селении без разрешений уездной земской управы.
В существующих селениях, новые постройки разрешались на основании Устава строительного и обязательных правил, утверждённых губернским земским Собранием.
Просьбы о разрешении строительства новых построек направлялись волостному старшине письменно или устно. Устные просьбы записывались в особую книгу, в которой проситель оставлял свою подпись. Во всех просьбах указывались причины строительства, тип и место постройки, материал из которого будет возводиться объект. Разрешение на осуществление строительства волостной старшина, под расписку просителя, выдавал только согласно нормам Устава строительного. Сельские старосты и пожарные обязаны были следить за возведением новых построек и немедленно доносить волостному старшине обо всех постройках, начатых без надлежащего разрешения. В случае возведения постройки без разрешения владелец нес ответственность, вплоть до передачи дела в суд, а сама постройка подвергалась слому. Постройки, существовавшие до введения в действие строительного плана, и отвечавшие требованиям Устава строительного, могли оставаться на своих местах до тех пор, пока они не приходили в негодность.
Костромское губернское земство, в рамках противопожарных мероприятий, выдавало селениям беспроцентные ссуды на устройство пожарных сараев, прудов и колодцев с рассрочкой платежей на срок до 10 лет. Размер ссуды для устройства пожарных сараев одному селению численностью до 25 дворов составлял 25 рублей, а селениям свыше 25 дворов – до одного рубля на каждый двор. Для устройства прудов, колодцев и других водоёмов размер ссуды не ограничивался, в каждом конкретном случае определялся губернской управой, после проверки ходатайства жителей селения и составленной сметы расходов. Все крестьяне – домохозяева давали свои поручительства на возвращение ссуды и подписывали специальные «селенные приговоры», которые также направлялись в губернскую управу. Ссуды выдавались волостными правлениями по мере выполнения указанных работ. Пруды огораживались, а вокруг колодца на глубину промерзания почвы (2 – 3 аршина) и ширину в пол аршина от сруба устраивался глиняный замок.
Костромским губернским земством субсидировались и сельские пожарные дружины. При учреждении дружины выдавались безвозвратные пособия в размере от 200 до 300 рублей и ежегодные пособия в размере до 200 рублей. В данном случае правление дружины обязано было через страхового агента предоставлять в губернскую управу его заключение, ежегодный отчёт и расходную смету. Страховой агент, кроме всего, должен был приглашаться на общие собрания дружины и имел право решающего голоса. Сельским пожарным дружинам отпускались пожарные трубы, принадлежности пожарных обозов, а также и кровельное железо для зданий дружин на общих льготных условиях.
По указаниям страхового агента и местного агронома вокруг строения производилась «правильная» посадка деревьев лиственных пород. Высота каждого деревца должна быть не менее двух с половиной аршин, а расстояние между ними не более четырёх аршин. Все посаженные деревья должны были ограждены от повреждений. За каждое укоренившееся дерево губернским земством выдавалось домовладельцу вознаграждение в размере 10 копеек, причем, половина этого вознаграждения выдавалась через год после посадки, а другая половина – через три года.
Уездный агроном Ф.К. Дымовский, всесторонне обследовав в начале прошлого века Великовскую волость, отмечал: «Я никогда не забуду моего удивления, какое было вызвано при въезде в эту волость чистотою улиц и полей и такою урожайностью хлебов, от какой я отвык за свою бытность в Костромской губернии, но какою недавно только любовался при посещении Украины и Восточной Пруссии, мне просто не верилось, что подобное видишь у крестьян нашей губернии».