и. Афанасия. НА ЦАРСКОМ КРЕСТНОМ ХОДЕ В 1998 г.

Этим летом * в первый раз, через нашу деревню прошел Царский крестный ход. В Москве, у благочестивых христиан замироточила икона страстотерпца царя Николая II. Официально он еще не был прославлен, так что икона замироточила неофициально! Ее привезли в Ивановскую область, в Луховский монастырь, что в честь преподобного Тихона, потому что там почитали царя Николая и молились ему, как святому. Крестный ход организовывал игумен монастыря старец иеромонах Агафон.

 

 

Отец Феодосий, как всегда, уехал из нашей деревни искать святость за границей, а к нам в село Густомесово уже шествовал сам Царь-батюшка. Ход шел к храму Успения. Но храм конечно был закрыт. Послали быстро за старостой и ключами. И вот, мы уже здесь — ждем крестный ход. Кто-то из прихожан забрался на колокольню, и — ударил в наши небольшие, но звонкие колокола.

Крестный ход приблизился. Впереди — крест, хоругви, иконы. Иконы несли на носилках: иконы Царя, преподобного Тихона, Феодоровскую икону Божией Матери (икона царской фамилии).

Слезы, как очистительный дождь, излились на душу. Свершалось что-то необыкновенное и великое. Мы склонили головы и прошли под носилками с иконами — эти носилки монахи несли на своих плечах уже несколько дней от самого Луха. Потом все вошли в храм, и отслужили молебен перед иконой.

Игумен Агафон благословил меня идти с крестным ходом до Ипатьевского монастыря в Костроме, где скрывался в свое время царь Михаил Романов со своей матерью Марфой. Я сказала, что болею, но он снова благословил меня идти.

…Мы отобедали на берегу Волги и пошли дальше — на Сухоногово, к благоверному князю Александру Невскому. Откуда-то подъехали наши строители (они ремонтировали наш храм) во главе с иеромонахом Евфимием, и присоединились к крестному ходу. А как были рады дети с нами! Я даже не ожидала, что для них крестный ход станет таким праздником! В Сухоногово на входе в село нас встретил батюшка Андрей со своими прихожанами; встречали с хоругвями и иконами.

Есть моменты, которые невозможно передать словами. Когда идешь крестным ходом, окунаешься в иной мир. Все домашние хлопоты, беды, обиды, все страсти и хотения остаются за некой гранью, как в прошлой жизни. Не так верно будет сказать, что в это время совершается много чудес — крестный ход есть само чудо, постоянное радование. Это еще — большая семья. Конечно же, быт присутствует и здесь, ведь мы живем во плоти. Кто-то позаботился, чтобы военные дали передвижную кухню, пластмассовые тарелки, ложки, вилки. Кто-то заботился о нашем размещении на ночлег. Кто-то нес хоругви, иконы, натирая мозоли на плечах. Ехала медичка в автобусе, следом за нами, и подбирала тех, кто вышел из строя. Лечила мозоли, накладывала пластыри, поила каплями сердечников, мерила давление. Кто-то оповещал предлежащие селения об идущем крестном ходе. Люди встречали нас со слезами, а потом брали свои иконки, и с ними на груди, вливались в общий поток. Батюшки и монахи шли впереди и задавали тон ходу. Они служили молебны в храмах, молились и благословляли обеды. Они были с нами — и это были наши пастыри.

Встречные приходы во главе со своими настоятелями, выходили обычно к краю поселения и встречали ликующее, поющее шествие. Проходили гуськом под иконами, обнимались, приветствовали друг друга. Было много знакомых лиц. После нескольких таких крестных ходов почти все знали друг друга. Шли хромые, слепые с поводырями, убогие, нищие. Как они узнавали о нас и добирались — неведомо. Здесь все были равны, все — первенцы торжествующей Церкви, все братья во Христе. Помню одну неразлучную пару: он — слепой, она — с обожженным лицом, они весело смеялись на отдыхе. Она была поводырем, приносила ему еду, а в пути опиралась на его сильную руку.

Мы все были — одно Тело Христово. Особенно привольно было детям, они бежали впереди, или шли в общем потоке, который увлекал всех в таинственную неизвестность. Не было наставлений, одергиваний, материнской назойливой опеки. Все шли одним путем, одним общим потоком.

Было чудо и со мной. Ведь я дошла до Сухоногово и могла идти дальше – болезнь отошла от меня. Следующее чудо, которое я увидела впервые — это мироточение иконы святого Царя.

Закончился молебен перед иконой, которую положили на аналой. И вдруг на самой рамочке образовалась капелька мира и тонкой струйкой стала стекать вниз. Батюшку Андрея старшие священники благословили совершить помазание всех участников крестного хода. Мы ручейком тянулись к иконе Царя-батюшки. Отец Андрей кисточкой подхватывал миро и помазывал нас. И как только закончились помазанники, прекратилось и мироточение иконы Божьего Помазанника, Царя Николая. И это тоже было чудо.

Утром мы помолились в храме и нам сообщили радостную новость: в Кострому мы поплывем на теплоходе по Волге. Об этом тоже позаботились заранее и арендовали для нас судно.

Прогулка по Волге была чудесной неожиданностью. На верхней и нижней палубе слышались песни, церковные песнопения, читались акафисты Феодоровской Божией Матери, преподобному Тихону Луховскому и конечно Царственным страстотерпцам. Люди обменивались адресами. Едиными усты и единым сердцем славили Бога.

 

На пристани в Костроме нас встретил милицейский эскорт, чтобы провести по городу к Богоявленскому монастырю, где хранилась чудотворная икона Феодоровской Божией Матери. И тут все запели наш любимый гимн «Боже царя храни». Да, есть состояния души, которые невозможно передать словами!

Толпы костромичей сопровождали нас до монастыря и тоже вливались в наш поющий и молящийся живой поток.

Хоругви расставили вдоль стен внутри храма, готовились к молебну Царственным мученикам и иконе Феодоровской Божией Матери. Икону святого Царя поднесли к иконе Феодоровской. Все замерли. Только слышался шепот среди паломников: Батюшка Царь не подведи! Царскую икону осторожно приложили к Божией Матери и потом повернули к нам. Она ослепительно сияла! И на глазах покрывалась струйками мира. Сдавленный вздох прошелестел по храму и …пошло благоухание!

Торжественно начали молебен. Многие стояли на коленях и плакали. У меня в душе все ликовало: «Свершилось! Мы спасены». И что бы с нами теперь не случилось, мы спасены! С нами Бог и Он не оставит нас!

Откуда-то появились насельницы монастыря: — Благоухание! Какое благоухание!

Но вот все закончилось, и нас снова стали помазывать миром с Царской иконы. Это было второй раз. Мне и сейчас не хочется уходить от этого чуда, хочется остановиться и замереть там навечно. Так хотелось тогда всем участникам крестного хода. Но нас увели в монастырскую гостиницу, где был готов ужин, и отдых на белых простынях. Все приводили себя в порядок. У всех было одно желание, чтобы Господь прославил своего верного Царя Николая второго, на завтрешних праздничных торжествах. Чтобы все поняли что это советское кошмарное время, которое влекло Русь Святую в адскую пропасть безбожия — закончилось. И что нам пора просыпаться.

Я не буду писать о том, о чем много уже написано умными людьми. О вынужденном отречении от престола государя Николая Второго в 1917 году, о клятвопреступлении, соборной клятвы 1613 года на верность роду Романовых, в которой говорится об изменниках самодержавия. Исходя из соборной клятвы, каждому православному русскому человеку требовалось защищать самодержавие Романовых. Однако, читая «Послание Священного Синода ко Всероссийской православной пастве» от 9 марта 1917 года, видишь совсем другое…

Вот и долгожданное праздничное утро 17 июля (по новому стилю) — день памяти о расстреле в 1918 году страстотерпцев царя Николая, царицы Александры, царевича Алексия, великих княжен. Царская семья. Семь столпов на которых до сих пор утверждается Святая Русь. Святая Русь — храни веру православную!

Весть о нашем крестном ходе облетела всю Кострому, и со всех сторон стекаются потоки людей, мы смешиваемся с ними, превращаясь в огромное людское море, глаза устремлены к Ипатьевскому монастырю. Наверное тогда, в 1613 году, люди так же пришли сюда к молодому царевичу Михаилу Романову, и умоляли его взойти на царский престол.

Неожиданно нас встречает мощный колокольный звон, и поверилось, что он зазвучал по всей России. В довольно просторном храме, тем не менее, очень тесно и душно, кто-то падает в обморок, кого-то придавили. Все стремятся приложиться к чудотворной иконе царя Николая.

Икона благоухает! Миро заливает всю ее поверхность, и только нижний уголок ее остается сухим, чтобы дать нам возможность приложиться к ней. Миро течет не переставая, и Олег (это владелец иконы) как верный страж охраняет ее. Он стоит в нарядной вышитой косоворотке — простой русский человек, которому первому выпала радость увидеть, как прославляет Господь своих угодников.

Я, как и все вокруг, протягиваю ему комочек ваты, чтобы он, обмакнул ее в миро для нас. Мы прячем свою драгоценность маленькую сувенирную шкатулочку, которую кто-то мне подарил.

Идет литургия. И в конце ее, нас помазывают миром с иконы. Это уже — в третий раз. Хочется сказать, что это помазание необыкновенное. Благодать, радость и благоухание ощутимо проникают в сердце, в душу и долго обитают там и восхищают ее!

После службы многие пошли на берег реки. Мужчины пили сладкое вино, дети объедались мороженым и пили газировку. Все прощались! Как жаль было расставаться! Как жаль!

В Густомесово мы приехали совершенно изменившимися, обновленными. Всем прихожанам мы давали приобщиться к благоуханию из нашей бесценной коробочки, и скажу определенно — благоухание от ватки сохранялось больше года.

Вскоре приехал из заграничной поездки батюшка Феодосий. Он тоже кое-что привез и показывал всем. — Это были рожки, которыми кормили свиней, в тех дальних странах, которые, в притче о блудном сыне. Да, так! Так оно и было. Что поделаешь — каждому свое!..

 

*) В 1998 году.