Инокиня Афанасия. КРОТКАЯ ПЕЧАЛЬ. Страницы из дневника. 

 

____________________________________________________________

 

ИЕРОМОНАХ ЕВФИМИЙ

…В миру он был офицером. Женился, взял жену с девочкой-инвалидом. Потом, почему-то ушел в отставку, и приехал на родину в Волгореченск. Здесь жена родила ему сына Ваню. Прабабушка Вани была верующей, поэтому покрестила правнука.

Во время крещения сына отец даже в храм не пошел, считая все это действо бабушкиными сказками.

Когда Ване было три года, случилось несчастье. Как гром с неба, а если точнее, молния с неба — убила его жену. Жена, среди ясного белого дня, поехала на велосипеде в поле за свежей травкой для уток. Как рассказывают, тучка набежала, ударила молния, и тучка убежала…

Больную девочку забрала теща к себе в другой город, а трехлетний Ваня остался с отцом.

Так вот, и призывает нас к себе Господь.

Отец посадил сына на багажник велосипеда и поехал по монастырям и храмам области. Везде он подавал за упокой любимой своей жены, заказывал сорокоусты, панихиды, годовые поминания. Он делал всё, что ему говорили.

Иван рос на багажнике велосипеда. Потом они купили старую консервную банку с мотором — автомобиль, появилась крыша над головой в пути. Квартиру свою он сдал каким-то очень нуждающимся, а сам странствовал по России от монастыря к монастырю, от храма к храму. Память у него была хорошая, молодая, так что на ходу выучил и все службы наизусть.

Случилось так, что в Ивановской области архиепископ постриг его в монахи, а через время, он, иеромонах Евфимий, получил свой приход в заброшенном селе, где я и обитала.

Ване с детства сказок никто не читал, зато жития многих святых, особенно юродивых Христа ради, он помнил хорошо. Отец и сын ладно пели, поэтому службу — всенощную и литургию могли отслужить вдвоем.

Ваня читал на церковно-славянском, пел на клиросе и был алтарником. Так же, он ходил в послушниках у отца, носил подрясник и скуфейку. Мирской жизни он не знал. Отец научил его водить машину. Машина катится, а Ваню из-за руля не видно. В свободное от службы время они работали. Находили бабушек, нуждающихся в дровах, и развозили им отходы с пилорамы. Так же у них было под опекой три-четыре многодетные семьи. Батюшка собирал на приходах (приносили прихожане) еще добротные вещи — обувь, куртки разных размеров, и они развозили их тюками своим подопечным.

У них был неплохой огород, но все что они там выращивали, тоже уходило голодающим. Сами питались, что Бог подаст. Каждое лето он с Ваньком практиковал «спание на голой земле». В посты не ел соленое и сладкое. Ваня ходил лохматый, с опилками в волосах, за что его частенько ругали. Он смиренно принимал укоризны. Помню, когда мы доводили его до белого каления — из его ярко-синих глаз сыпались брызги, но он быстро уходил из дома, и где-то молился с воплями. Возвращался всегда умиротворенный и радостный.

Однажды я привела отцу Евфимию в послушницы Нину из Сухоногово. Он принял ее. Нина была учительницей младших классов, умела ладить с детьми. Все мальчишки: Ванек, и мои — Витя и Илья, очень полюбили ее. Она пока не понимала всех подвигов иеромонаха, и хотела по-человечески ему помочь.

Однажды, Нина выстирала в горячей воде с порошком парадную рясу Евфимия и вывесила сушить. Результат оказался плачевным. Ряса превратилась в лоскутное одеяло. Батюшка заказывал ее у знакомой швеи, которая обшивала всех батюшек в округе. А из оставшихся лоскутков выгадала (т.е., бесплатно) и ряску для батюшки Евфимия. Все было так талантливо подогнано, что до стирки никто этого не замечал.

 

*  *  *

В Шиловской пустыньке иеромонах Евфимий развернул строительство. Послушница Нина, трое наших мальчиков, еще одна мать-одиночка с сыном и еще несколько женщин и молодых ребят помогали ему. Постепенно вокруг собиралось «малое стадо». Навозили досок, откуда-то приволокли два вагончика для жилья. Отремонтировали крышу часовни, водрузили крест. Вычистили часовню изнутри, вставили окна, двери, и даже отслужили там несколько молебнов. Меня тоже привозили туда посмотреть, и я даже поработала немного со всеми. Хотя в основном, я сидела дома и молилась.

 

В Густомесово

У нашего батюшки Феодосия начались неприятности с вышестоящими. Приехала комиссия из епархии и была недовольна, что ремонт затянулся, что «воз и ныне там». Стены и своды были выбелены, зато весь пол и иконостас заляпан красками. Клиросные: Людмила Петровна с Ниной и Ольгой достали краски на турбазе, и мы покрасили алтарь, иконостас и пол. Но и тут не обошлось без искушения. Нина без благословения пошла в алтарь и попыталась навести порядок под Престолом. Пришлось всем исповедаться и заново освящать алтарь. Батюшка Феодосий ходил угрюмый, унылый.

Но мы понемногу обживались. Мне помогли перевести пенсию Вити из интерната на наш дом, и мне самой пришел пенсионный срок. Оказывается, я с детьми-инвалидами могла получать ее с пятидесяти лет.

Из Казахстана до нас дошли печальные вести, умер мой венчальный муж Георгий (отец Ильи), умерла Анастасия, бабушка Вити, умер мой родной и единственный брат Володя.

Мы молились обо всех, заказывали панихиды. Так, постепенно дети мои стали понимать, что такое смерть. Но самая неожиданная смерть, которая застала нас врасплох, это смерть иеромонаха Евфимия.

Евфимий простудился, и месяц лежал в больнице. Все приходили навещать его, просили прощения, жалели Ванюшку. Я тоже приехала к нему в Волгореченскую больницу. Он не жаловался, разговаривал и даже улыбался; просил открыть окно, хотя на улице было прохладно. Ему не хватало воздуха и он часто откидывался на подушку и отдыхал. Ваня был при нем, сидел в сторонке, в углу, и думал свою думу.

Батюшка Евфимий до последнего вздоха помнил что он монах. Медсестер к себе не подпускал, поэтому уколы делал ему сын. Помню его последние слова, которые сказал он мне как напутствие: «Смотрю я на распятие Христа и понимаю, вот, пригвоздили тебя и не трепыхайся — все равно никуда не денешься».

Я запомнила его спокойные, чистые, синие глаза. Упокой Господи душу усопшего раба Твоего иеромонаха Евфимия…

Ваня не выполнил отцовского завещания — идти в монастырь и быть монахом. И он остался жить в миру, у прабабушки, которая вскоре и умерла. Дедушка был человеком неверующим. Ваню решили отдать учиться: для школы он перерос, и учительница приходила к нему на дом. За два-три года он вырос, повзрослел, говорят, какая-то девочка присмотрела его себе. Ваня все отмалчивался, и, рыбачил. В храм ходить перестал, и, неожиданно для всех, повесился дома в ванной комнате.

Конечно же отец молился о нем и на земле и на небе. Но произошло то, что произошло.

Один Господь нам судья…

Об авторе…