р.Б. Юрий. СЛУЧАЙ, БЫВШИЙ СО МНОЙ НА РОЖДЕСТВО В 2000 ГОДУ. (Преп. Ферапонт Монзенский).

«…И это происходит от Господа Саваофа: дивны судьбы Его, велика премудрость Его!» (Ис.28:29)

Встреча с тайной стороной мира Божия поражает человека, иногда пугает, но для христианской души она всегда становится событием – окном в иное бытие, радостью встречи с Божественным Провидением, прикосновением к Истине, уроком. Даже, если не вполне понятно, что именно произошло, и зачем это было. Мы пытаемся искать ответы. И может быть в этом и есть смысл таких событий. Еще мы знаем, что тонкие мосты опасны, и знаем мудрый совет опытных – «не принимать и не отвергать».

Такую прикровенную историю, связанную с преподобным Ферапонтом Монзенским, одним из почитаемых костромских святых, по нашей просьбе рассказал в письме читатель нашего сайта – Юрий. Юрий живет в Москве и свое крещение, как и многие крещенные в советские годы, он восполнил уже в сознательном возрасте и осознанно. Он прихожанин одного из храмов в Коломенском, в Москве. Женат и венчан.

Редакция.

СЛУЧАЙ, БЫВШИЙ СО МНОЮ НА РОЖДЕСТВО В 2000 ГОДУ. Автор: Юрий.

Это произошло на Рождество, 7 января, в Коломенском. Мне тогда было 25 лет. Я приехал в храм, чтобы поставить свечи к празднику. Подходя к храму, я мимоходом увидел на небольшой площадке перед ним монаха с деревянным ящиком на груди. День был праздничный, поэтому в Коломенском было много гуляющих и верующих, которые заходили и выходили из храма. На площадке гуляли взрослые с детьми, кто отдыхал на лавочке, кто-то, кого-то ждал. Дежурил милиционер. Было многочисленно, но толпы не было. В общем, все так, как и сегодня. Это сейчас «монахи и старцы», собирающие «пожертвования» у метро вызывают подозрение у людей и никто их уже не замечает, а в то время, как мне кажется, такой вид обмана не был распространен и появление монаха с деревянным ящиком ни у кого не вызывало какого-то подозрения, скорее наоборот. Тем более в пяти метрах рядом дежурил милиционер.

Я зашел в храм. И насколько я помню, был там недолго. Выходя, спускаясь по высоким ступеням на площадку перед храмом, я опять мимолетно увидел среди людей стоящего монаха. За монаха я его принял исключительно по внешнему виду — он был одет вроде как по-монашески. Не помню, что подвигло меня не уйти сразу к выходу из Коломенского – но я направился к нему, чтобы немного пожертвовать в его деревянный ящик.

Кажется, монах негромко говорил, — то ли, обращаясь к проходящим людям, или как бы «в никуда», о каком-то Ферапонте. Кажется, он просил вспоминать Ферапонта или помолиться ему. Еще он назвал дату поминовения — 25 декабря. До этого времени я такого святого не знал и не слышал о нем.

Беседа с этим монахом сегодня уже подробно не помнится. Помню, что вначале он спросил меня о том, много ли у меня скорбей.

Во время беседы я испытывал некоторое благоговение перед ним, как перед человеком церковным (в то время я лишь начинал ходить в храм). Тогда мне не казалось ничего странного и необычного в ней, все было естественным. Я испытывал такое же благоговение, как и при разговоре со священником. Только потом меня поразило, почему во время разговора я не обращал внимания на некоторые странности его слов.

Я отчетливо запомнил, что когда я положил в ящик пожертвование, монах посмотрел на меня и сказал, что я мог бы быть хорошим священником. Возможно, я немного смутился, так как я вырос не в церковной среде, благочестием не отличался и никогда не рассматривал себя на таком поприще. Необычными его слова мне тоже не показались, хотя этот человек меня совсем не знал.

Храм в Коломенском (фото Интернет)

Потом он, как-то аккуратно, спрашивал меня, хочу ли я быть монахом, так кажется. Я ему ответил дипломатично, но отрицательно, так как в этом качестве я тоже себя никогда не рассматривал. Кажется, он спросил, или я уже сам добавил, что работаю инженером-конструктором на заводе, что эта работа мне нравится и я хотел бы оставаться светским человеком. В контексте этого вопроса он поинтересовался, есть ли кто у меня на попечении. Я тогда жил с родителями и сестрой и помогал им.

Затем монах сказал, что сам он из Москвы и у него в Москве тоже был друг —  мастер. Крылья какие-то придумал, или даже сделал. Сказал он это как-то по-старинному, не так, как говорят сегодня. И снова я не удивился сказанному, и лишь позже, вспоминал о странности его слов.

Рассказал монах и о своем монастыре и даже говорил, как туда добраться. Но это запомнилось плохо, как и название монастыря и местность, но вероятно это была Костромская область. Помню смутно, что добираться надо вроде до городка с коротким и емким названием, кажется, он назвал — Буй. А потом куда-то еще дальше. Также он добавил, что монастырь только восстанавливается, что он там казначей, а монахов – то ли еще нет, то ли их там всего несколько. И пока туда еще рано приходить.

Спрашивал монах и о моих друзьях, кажется про то, как они к вере относятся. Тогда я наверно осудил, сказав, что большинство сейчас заражено протестантско-потребительским духом. Монах на это мне ничего не ответил. Что еще хорошо запомнил – он мне говорил, что надо как можно чаще исповедоваться, и почему-то сказал, что в Священном Синоде не все правильно. Это его высказывание меня смутило, потому, как мне всегда представляется наша Церковь, где нет разногласий, и не может быть что-то неправильного. Но он по этому поводу больше ничего не сказал.

Во время нашей беседы подошла маленькая девочка, чтобы положить в ящик пожертвование, и монах, поблагодарив ее, спросил ласково-приветливо, почему у нее грустное лицо, ведь надо радоваться, — Рождество Христово!

В конце беседы, он поднял взгляд к небу и снова сказал, что я мог бы быть хорошим священником, что Господь ему это подсказывает.

Мы попрощались, я повернулся и пошел по направлению к выходу из Коломенского. Отошел я метров 10-15 и обернулся — монаха не было! Меня охватила оторопь, даже испуг. Я тут же стал осматривать всю округу, всю площадь, все дорожки которые с нее ведут. Ринулся обратно к тому месту, где мы расстались. Все было по-прежнему — но только монах исчез. Вокруг — открытое пространство, затеряться среди людей было невозможно – их было не так много. За то время, которое я прошел (это всего несколько секунд) он бы не успел дойти даже до крыльца храма. По всем законам физики я должен был его увидеть, и он попал бы в мое поле зрения. Я походил вокруг по площадке перед храмом еще немного, ни в одном направлении его не было видно. Хотел было подойти к милиционеру спросить, куда пропал монах, который тут стоял, но почему-то не сделал этого.

В моей памяти, к сожалению, его образ не сохранился. Я не могу его описать. Кажется, бородка была рыжеватой. И был он не молод.

Преподобный Ферапонт Монзенский.

По дороге я думал, и многие моменты нашего разговора теперь виделись уже очевидно странными, необычными. Вернувшись домой, я сразу поделился об этой истории с сестрой. Мы вместе стали рассуждать, что же произошло. Я вспомнил, что монах говорил о Ферапонте и дне его памяти. Мы посмотрели в календаре 25 декабря и прочитали: Ферапонт Монзенский. И я подтвердил сестре, что точно, именно Монзенский, — он так говорил. Удивительно то, что на обратной стороне отрывного листа было краткое житие прп. Ферапонта – ведь, ни до, ни много лет позже, а у нас всегда был отрывной православный календарь – на этом листке не было жития этого святого (только совсем недавно, второй раз в календаре попалось это описание). Интернета у меня тогда не было, нужной литературы тоже, поэтому, только из этого листка мы и узнали об этом святом. И прочитав его, удивились, потому что узнали, что Ферапонт Монзенский пришел из Москвы (как и говорил тот монах), и что были случаи посмертного его явления во сне и наяву.

Мне трудно сказать как-то эта история повлияла на мою духовную жизнь. Я рассказывал о ней священнику, у которого исповедуюсь. Он отнесся спокойно и ничего не сказал, кроме того, что надо не отвергать и не принимать. Иногда я обращаюсь в молитве к преподобному Ферапонту.

Еще я хотел приобрести его иконку, но в Москве найти ее как-то не получается. Как-то давно я был в Троице-Сергиевой Лавре, где в лавке спросил про иконку. Там тоже не оказалось образа, но рядом был какой-то священник, который сказал, что он из костромских мест и что, такую иконку в каком-то храме купить можно. Еще он спросил, почему меня интересует этот святой. Но я не стал рассказывать свою историю…