Гости нашего прихода: ЕВГЕНИЙ СУВОРОВ. Стихи.

 

 

 

Некоторое время назад в гостях в Спасо-Преображенском приходе побывал журналист Христианской (православной) газеты Севера России «Вера-Эском» Евгений Суворов. Газета издается в Коми, в Сыктывкаре.

Евгений приехал по давнему приглашению отца благочинного прот. Александра Смирнова. Журналист интересовался событиями прихода и благочиния, историей церкви и солигаличского края, жизнью прихожан, тем, как жизнь людей связана с верой.

Надо отметить, что газета «Вера-Эском», которой уже более четверть века существенно отличается от других православных СМИ, прежде всего — профессионализмом, хорошим литературным языком (многие из ее сотрудников окончили журфак Ленинградского университета), интересными темами, свободой взглядов на происходящее, а не чепорностью. Настоятельно рекомендуем нашим читателям посмотреть сайт издания!

В разговоре с Евгением Суворовым выяснилось, что Евгений пишет и публикует стихи. Мы попросили у Автора его стихотворения для нашего сайта. Особенно удачны, на наш взгляд, его стихи о природе, — где живут чувства и образы, рожденные в верующей душе от прикосновения к Божьему творению. Автор трепетно говорит о своих встречах с Богом и природой, и передает их нам — из рук в руки…

Иустин Александров.

 

Из автобиографии:
Суворов Евгений Серпионович родился в д. Рыбное, Горьковской (ныне Нижегородской) области в 1961 году. В столицу Коми переехал вместе с родителями в 1974 году. После окончания средней школы поступил в Ухтинский индустриальный институт. Став инженером-геофизиком, по своей специальности работал в геофизических полевых партиях по разведке нефтяных и газовых месторождений на территории республики Коми, Архангельской области, в Сибири и Средней Азии. С 1990 года из Ухты снова переезжает в Сыктывкар, где трудится вначале разнорабочим на разных стройках, потом инструктором по туризму турклуба «Азимут» спортклуба «Бумажник», маляром-высотником на Сыктывкарском ЛПК, заместителем редактора газеты «Огни Вычегды» — ОА «СЛПК». С 1995 года корреспондент христианской православной газеты Севера России «Вера»-«Эском».
Стихи публиковались в журналах «Север», «Россияне», «Нашем Современнике», различных городских и республиканских альманахах. В 2003 году вышел сборник стихов «Листопады души».

 

 

ЕВГЕНИЙ СУВОРОВ
СТИХИ.

* * *
В великой мудрости — великая печаль,
венец прекрасный я без радости приемлю.
Я стал всевидящим, не потому ль мне жаль
и этот мир, и всех людей, и нашу землю.

Не от того ль все чаще по ночам
в молитве тихой проливаю слезы.
Горит в ночи пасхальная свеча,
и в небесах грохочут злые грозы.

Идет война меж небом и землей
за каждого земного человека.
Прошу, Господь, всели в меня любовь,
чтоб длилась жизнь от века и до века.

Не ту любовь, что слышим со всех мест,
что грех творит и Бога унижает,
а ту, чтоб за людей взойти на крест,
что новый мир в любви своей рождает.

* * *
На лошадке по равнине
еду — тишь, да благодать!
В гости в баушке Арине
на деревню гостевать.

Сани-розвальни по снегу
в даль стремительно бегут.
Сивка-бурка быстрым бегом
радует унылый путь.

Снег искриться в чистом поле,
синим светом манит даль…
Бесконечное раздолье,
вековечная печаль…

* * *
Горькая кручина,
дальняя дорога,
скорая кончина —
все во власти Бога.

Все мы в этом мире
странники — не боле.
Надо только следовать
в жизни Божьей Воле.

Я суму на плечи
вскину утром рано,
побреду по свету,
ветром в поле стану.

Стану я стучаться
в ваши окна, двери, —
чтобы приютили,
чтобы обогрели,

чтобы пожалели,
горю услужили,
душу отогрели,
спать бы уложили;

чтоб с утра в дорожку
дали, Христа ради,
хлебушка горбушку,
да напиться на день;

чтобы провожая,
не судили строго,
чтобы помолились
о душе убогой.

* * *
Я ветром был, я смерчем был,
я был грозе оплот,
но гром и молнии забыл,
закрыл навечно рот.

Я жизнь в грехе боготворил,
любил хмельную ночь,
но двери в дом свой затворил,
изгнал веселье прочь.

Я стал спокойней тростника
у синей глади вод,
и жизни тихая река
меня к Творцу ведет.

Я полюбил покой и тишь,
молитву и обет…
Течет река, шумит камыш,
струится тихий свет.

* * *
Денечки все наперечет,
водичка в реченьке течет
по ка-му-шкам,
засветится огонь в ночи,
протяжно в небе прокричит
жу-ра-вуш-ка.

Я налегаю на весло,
чтобы меня не унесло
те-че-ние,
а впереди шумит река,
и видится издалека све-че-ние.

На небе радуга-дуга,
внизу клубятся облака
над кру-че-ю,
все ближе-ближе водопад,
и волны пенятся, шумят
гре-му-чие.

* * *
Как тебе живется, баушка Арина,
в брошенной деревне, в горькую годину
в девяносто с лишним долгих твоих лет?
Ни родных, ни близких даже близко нет.

То ли раньше было — полон дом народу,
день и ночь водили дети хороводы,
жили не тужили, горюшка не знали,
вместе хлеб растили, вместе убирали.

А теперь одна ты, даже кошки нету.
Разлетелись детки все по белу свету,
опустели избы, позакрылись ставни,
все крестьяне нынче горожане стали…

Нелегко в деревне и порой не сладко.
Перед образами теплится лампадка.
Целый день в молитве за соседей грешных,
за родных и близких и давно умерших.

Целый день в заботах, то и дело ходишь
с палочкой по дому, дров с утра наколешь,
то бредешь к могилкам навестить умерших.
то на пруд с корзиной постирать одежду.

С вечера до ночи — долгие поклоны,
за родных и близких, за своих знакомых,
со слезами к Богу, все ему расскажешь,
далеко за полночь на топчан приляжешь.

Заалеет утро, выйдешь на крылечко,
ждешь-пождешь приедет милое сердечко —
доченька Танюша, или внучек Ваня, —
то-то радость будет, то-то сладко станет…

* * *
Листья опали, летят паутинки,
желтая осень роняет слезинки,
вымок березовый лес.
Все в этом мире уснувшем желанно.
Сонная речка укрылась туманом,
шепчет о чем то во сне.

Ивы поникли под елью высокой,
утки-чирки заблудились в осоке,
что-то тревожно кричат,
а возле леса у самой опушке
острые уши торчат на макушке —
семеро серых зайчат.

Тихо в лесу, я люблю в эту пору,
с доброй плетенкой бродить по угору,
рыжих маслят собирать.
Глядь, попадется средь рыжиков белый,
груздь иль опята, в корзинку их смело,
то-то порадую мать.

Тихие зори, широкие дали,
яркие краски тоски и печали,
всюду разлилась любовь.
Красные листья на небе высоком.
Ветка ударит, хлестнет меня током,
брызнет горячая кровь.

* * *
Не вернется люба,
сколько ни тужи…
ухожу к голубам
в мир лесной тиши.

Белые березы,
шелестя листвой,
говорят: «Любимый,
рядышком постой!»

Тонкая рябина,
гроздями звеня,
хочет успокоить,
приласкать меня, —

трепетно склонилась
на мое плечо:
от костра рябины
сердцу горячо.

Согревают душу
теплые лучи,
весело смеются
звонкие ручьи.

Я сольюсь с природой
в мире сладких грез,
развеселым кленом
встану средь берез.

* * *
На многие века зеленая планета
оставлена одна в космической тиши.
Здесь зреют семена любви и искры света
возносят к небесам огонь моей души.

Зажгу костер любви, горящий алой кровью,
чтоб жертвенный огонь поднялся до небес,
согрею всех теплом, и светом, и любовью:
и этот ближний луг, и тот далекий лес.

Сплетусь душой своей с корнями всех растений,
цветением буйных трав устрою брачный пир.
Из всех святых миров и неземных селений
мне всех милей земля и наш зеленый мир.

* * *
На праздник на Казанскую
заплакал шар земной:
святое небо и земля
прощаются со мной.

Поеду я в Ульяново,
на службе постою,
акафисты с монахами
тихонько попою;

У Зосимы с Савватием
молитвы испрошу,
за всех болящих и родных
молебны закажу;

И сброшу тяжкий груз грехов,
очищу боль души.
и станет сразу хорошо,
и станет легче жить.

МАМЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

По лугам некошенным,
по траве муравушке
я бреду взъерошенный
с белыми ромашками.

Словно сотни солнышек
миру улыбаются.
каждая Аленушка,
русская красавица.

А вокруг березоньки,
трели соловьиные.
Где вы подберезовики?
Где вы подосиновики?

Не закрыл и донышка,
не набрал нисколечко.
Наберу я солнышек
целую плетеночку.

Пусть смеются вдовушки:
«Эк набрал Евгений, а!»
Подарю я солнышки
маме в день рождения.

* * *
Как люблю я этот свет
знает только Бог!
Васильковый синий цвет,
звонкий ручеек,

говорливый перекат
с мельницей у ржи,
да лугов цветистый плат
у лесной межи.

Побреду я в дальний лес
на сосновый бор,
там полно брусничных мест —
красочный ковер.

Сосны свечками горят
поднебесными,
из глуши, боясь, глядят
черти с лешими.

На душе тепло, светло —
весь бы обнял шар.
загребаю в решето
я брусничный жар.

Глухари как на току,
с перепелками,
то и дело там и тут —
лисы с волками.

ПАСХАЛЬНОЕ УТРО

Как будто красная вода
течет среди равнин,
заходит рыба в невода,
а я стою один.

Неужто прожил время зря,
нет счастья мне нигде.
Конь красный, как сама заря
купается в воде.

Восходит солнце в небесах,
развеяв мрак земной,
встречает Господа Христа
на берегу со мной.

Какое счастье, стыд и страх!
А врут, что нет чудес.
Играет солнце в небесах,
кричит: «Христос Воскрес!»

В ГОРАХ УРАЛА

У пика Колокольни,
как-будто бы в раю,
пасутся мирно кони
у бездны на краю.

И горные олени —
горящие бока,
с достоинством надменным
несут свои рога.

По крутизне отвесной
на гору поднимусь,
из выси поднебесной,
окину взором Русь.

Как будто в шлемах синих —
вершин святая рать, —
на страже за Россию
мильоны лет стоят.

НА БЕЛООЗЕРЕ

На озерном зеркале
разошлись круги.
Мне лещи и окуни
вовсе не враги.

Я люблю по Вычегде
сплавать до озер
на рыбацкой лодочке
на сосновый бор.

Здесь на Белоозере
клев стоит всегда;
сосны корабельные,
чистая вода.

Среди беломошника
белые грибы,
рыба так и плещется,
хоть веслом греби.

* * *
Полеты не во сне, а наяву —
над Родиной потерянной летаю,
и всех родных по имени зову,
и всем венки на их кресты сплетаю.

Ах, Родина — бескрайние поля,
поросшие бурьяном и осотом,
и не родит златую рожь земля,
и не идет на ней в страду работа.

Мой край родной заброшен и забыт,
одни кресты на кладбище остались.
Здесь весь мой род среди берез лежит,
и мы с тобой, мой край давно расстались.

* * *
Снегопад, снегопад
заметает дорожки,
заметает тропинки вдали на юру.
Побреду через лес
до забытой сторожки,
что стоит в глухомани
в сосновом бору.

На отшибе в лесу
мне спокойно и тихо,
лишь сороки
о чем-то сорочьем трещат.
Забредет ко мне в гости слепая лосиха,
да пожалует пара пушистый зайчат.

Угощу их я хлебом
и сладкой капустой,
как-никак и для них Новый Год настает.
Пусть живется им сладко, и будет не пусто,
и еще…
пусть охотник на суп не убьет.

* * *
Я надену крест нательный
белую рубаху,
и когда ревут метели
я пойду на плаху.

Перед дальнею дорогой
на иконку помолюсь,
духом кротким перед Богом
обниму Святую Русь.

В тихой радости печали,
полный жертвенной любви,
жизнь свою начну сначала.
Мама, в путь благослови!

НА РОЖДЕСТВО

Натоплю я печку жарко,
выйду за плетень.
На закате краски ярко
провожают день.

Искры весело, со свистом
из трубы летят,
словно красные монисты
на избе горят.

Тучки-скромницы зарделись
в отблесках зари,
словно на небо взлетели
с веток снегири.

Там и тут трещат деревья,
ухает мороз,
дым из труб по всей деревне
словно паровоз.

Наберу сухих поленьев
и домой… Продрог.
В Рождество на разговенье
испеку пирог.

* * *
Я в беспредельности светил
святые земли посетил,
и долго мне в пути светил
чудесный Божий свет.

Свет бесконечно золотой,
волшебным счастьем залитой
любви божественной, святой,
которой в жизни нет.

И долго я всё вновь и вновь
искал Предвечную Любовь,
и волновало сердце кровь
в предчувствии чудес.

Я так хотел, чтоб дивный свет,
какого в нашей жизни нет,
хотя б на склоне моих лет,
опять в душе воскрес.

* * *
Вся земля теплом согрета:
солнце, тишь да благодать.
Отзвенело бабье лето,
скоро будет холодать.

Поредел лесок у речки,
листья золотом горят.
Три березы словно свечки
вдоль тропинки встали в ряд.

Помолюсь перед закатом, —
встану прямо на восток,
чтобы жил народ богато,
чтобы этот мир берёг.

АНГЕЛ

Он прилетел издалека
в мою печальную обитель,
развеял в небе облака
и солнце опустило нити
на тихий лес, цветущий сад…
Всё стало тихо и спокойно.
Я был ему безмерно рад,
и думал: «Нет, я не достоин».
А он присел со мной за стол,
и говорил, в лучах блистая.
Я был пред ним весь наг и гол,
но чувство: крылья вырастают.

* * *
Душа моя печальна и тиха,
грустит и плачет о небесном рае,
и шёпотом волшебного стиха
на небеса в мир Божий улетает.

Душа моя грустит о небесах,
о горних странах и небесных кущах,
не знает что такое смертный страх,
и плачется о грешниках заблудших.

Душа моя печальна и тиха,
грустит и плачет о небесном рае…

* * *
О, Господи, какая красота!
Цветут цветы — ромашки и левкои,
и лес застыл в божественном покое,
как будто в карауле у креста.

О, Господи, какая благодать!
Мир обновился в отблесках заката!
Душа поёт и сделалась крылата,
и хочется весь шар земной обнять.

… И умереть в молитве пред сосной,
чтоб слушать вечно сладкий шум лесной.

* * *
Синее,
синее,
синее небо,
словно Всевышнего очи глядят, —
манна небесная Божьего хлеба,
ласковый,
ласковый,
ласковый взгляд.

* * *
Чем больше живу я,
тем жить интересней, —
светлее стихи,
и счастливее песни.

Чем больше преград
и внезапных сомнений,
тем больше любви
и святых откровений.

Кто знает свой путь? —
Но в тумане и дыме,
чем больше живу,
тем яснее и зримей —

душа рождена для небес
и для рая…
А тело пусть примет
землица сырая.

СНЕГ НА ПОКРОВ

Белым, белым, белым снегом
ночь укрыла все дорожки,
чистым, чистым покрывалом
мир земной одел Покров.

Я проснулся утром рано,
заглянул в свое окошко:
снег искрится и сверкает —
что за чудо! — нету слов.

Снег блистающим покровом
лёг на улицы, на крыши,
разлетелся по аллеям,
сделал город молодым…

Вдруг из нашего подъезда
человек из дома вышел,
а за ним по тротуару
нитью тянутся следы.

* * *
Увы, душа моя, зачем
не ратуешь о жизни вечной?
В утехах жизни скоротечной
влачишь земной удел зачем?

Покину отчий Вифлеем,
уйду в Синайскую пустыню.
Пусть злое сердце в муках стынет,
я стану телом глух и нем…
Покину отчий Вифлеем.

Как сладко душу подарить
Создателю земли и неба, —
и сытым быть духовным хлебом,
и молча с Богом говорить.

БЕЛЫЙ АНГЕЛ

Белый ангел над землею пролетел,
над лугами и полями снег идет.
Я давно с тобою встретиться хотел,
скоро снова наступает Новый год.

Снег кружится и ложится на поля,
засыпает пожелтевшую траву,
стала белою красавица земля.
Белый ангел,
ты мой самый лучший друг!

Белый ангел,
не печалься, не грусти!
Не порвётся,
не прервётся наша связь.
Мы с тобою не прошли всего пути.
Жизнь не кончилась,
а только началась.

* * *
Как сладко лить пред Богом слезы
когда душа полна теплом,
а за окном трещат морозы,
стучась в мой одинокий дом.

Горит пред образом лампада,
стоит за ней живой Христос.
И больше ничего не надо:
один Господь, и радость слез.

Присяду к печке, пламя скачет,
на сковородке лук скворчит…
А за окном метели плачут,
и черти бесятся в ночи.

* * *
Я проснулся в сладкой неге,
никуда идти не надо.
Пахнет испечённым хлебом,
пахнет свежими блинами.

На душе тепло и сладко,
как за пазухой у Бога.
У Христа горит лампадка,
и Господь совсем не строгий.

Мама возится у печки:
«Есть то встанешь, лежебока?»
Ставлю восковую свечку,
и молюсь смиренно Богу.

За окном пурга, ненастье,
мокрый снег стучит в окошко.
Я прошу для мамы счастья,
и здоровья хоть немножко.